II

     За прилавкою сидит молодой купец,
     Статный молодец Степан Парамонович,
     По прозванию Калашников;
     Шёлковые товары раскладывает,
     Речью ласковой гостей он заманивает,
     Злато, серебро пересчитывает,
     Да недобрый день задался ему:
     Ходят мимо баре богатые,
     В его лавочку не заглядывают.
     Отзвонили вечерню во святых церквах;
     За Кремлём горит заря туманная;
     Набегают тучки на небо,
     Гонит их метелица распеваючи;
     Опустел широкий гостиный двор,
     Запирает Степан Парамонович
     Свою лавочку дверью дубовою
     Да замком немецким со пружиною;
     Злого пса-ворчуна зубастого
     На железную цепь привязывает,
     И пошёл он домой, призадумавшись,
     К молодой хозяйке за Москва-реку.
     И приходит он в свой высокий дом,
     И дивится Степан Парамонович:
     Не встречает его молода жена,
     Не накрыт дубовый стол белой скатертью,
     А свеча перед образом еле теплится.
     И кличет он старую работницу:
     "Ты скажи, скажи, Еремеевна,
     А куда девалась, затаилася
     В такой поздний час Алёна Дмитревна?
     А что детки мои любезные
     Чай забегались, заигралися,
     Спозаранку спать уложилися?"
     "Господин ты мой, Степан Парамонович,
     Я скажу тебе диво дивное:
     Что к вечерне пошла Алёна Дмитревна;
     Вот уж поп прошёл с молодой попадьёй,
     Засветили свечу, сели ужинать,
     А по сю пору твоя хозяюшка
     Из приходской церкви не вернулася.
     А что детки твои малые
     Почивать не легли, не играть пошли
     Плачем плачут, всё не унимаются".
     И смутился тогда думой крепкою
     Молодой купец Калашников;
     И он стал к окну, глядит на улицу
     А на улице ночь темнёхонька;
     Валит белый снег, расстилается,
     Заметает след человеческий.
     Вот он слышит, в сенях дверью хлопнули,
     Потом слышит шаги торопливые;
     Обернулся, глядит - сила крестная!
     перед ним стоит молода жена,
     Сама бледная, простоволосая,
     Косы русые расплетённые
     Снегом-инеем пересыпаны;
     Смотрят очи мутные, как безумные;
     Уста шепчут речи непонятные.
     "Уж ты где, жена, жена шаталася?
     На каком подворье, на площади,
     Что растрёпаны твои волосы,
     Что одежда твоя вся изорвана?
     Уж гуляла ты, пировала ты,
     Чай, с сынком всё боярским!..
     Не на то пред святыми иконами
     Мы с тобой, жена, обручалися,
     Золотыми кольцами менялися!..
     Как запру я тебя за железный замок,
     За дубовою дверь окованную,
     Чтобы свету божьего ты не видела,
     Моя имя честное не порочила..."
     И услышав то Алёна Дмитревна
     Задрожала вся, моя голубушка,
     Затряслась как листочек осиновый,
     Горько-горько она восплакалась,
     В ноги мужу повалилася.
     "Государь ты мой, красно солнышко,
     Иль убей меня или выслушай!
     Твои речи - будто острый нож;
     От них сердце разрывается.
     Не боюся смерти лютыя,
     Не боюся я людской молвы,
     А боюсь твоей немилости.
     От вечерни домой шла я нонече
     Вдоль по улице одинёшенька.
     И послышалось мне, будто снег хрустит;
     Оглянулась - человек бежит.
     Мои ноженьки подкосилися,
     Шёлковой фатой я закрылася.
     И он сильно схватил меня за руки
     И сказал мне так тихим шёпотом:
     "Что пужаешься, красная красавица?
     Я не вор какой, душегуб лесной,
     Я слуга царя, царя грозного,
     Прозываюся Кирибеевичем,
     А из славной семьи из Малютиной..."
     Испугалась я пуще прежнего;
     Закружилась моя бедная головушка.
     И он стал меня целовать-ласкать
     И, целуя, всё приговаривал:
     "Отвечай мне, чего тебе надобно,
     Моя милая, драгоценная!
     Хочешь золота али жемчугу?
     Хочешь ярких камней аль цветной парчи?
     Как царицу я наряжу тебя,
     Станут все тебе завидовать,
     Лишь не дай мне умереть смертью грешною;
     Полюби меня, обними меня
     Хоть единый раз на прощание!"
     И ласкал он меня, целовал меня;
     На щеках моих и теперь горят,
     Живым пламенем разливаются
     Поцалуи его окаянные...
     А смотрели в калитку соседушки,
     И кому на глаза покажусь теперь?
     Ты не дай меня, свою верную жену,
     Злым охульникам в поругание!
     На кого, кроме тебя, мне надеяться?
     У кого просить стану помощи?
     На белом свете я сиротинушка:
     Родной батюшка уж в сырой земле,
     Рядом с ним лежит мою матушка,
     А мой старший брат, ты сам ведаешь,
     На чужой сторонушке пропал без вести,
     А меньшой мой брат - дитя малое,
     Дитя малое, неразумное..."
     Говорила так Алёна Дмитревна,
     Горючими слезами заливалася.
     Посылает Степан Парамонович
     За двумя меньшими братьями;
     И пришли его два брата, поклонилися
     И такое слово ему молвили:
     "Ты поведай нам, старшОй наш брат,
     Что с тобой случилось, приключилося,
     Что послал ты за нами во темнУю ночь,
     Во темнУю ночь морозную?"
     "Я скажу вам, братцы любезные,
     Что лиха беда со мною приключилася:
     Опозорил семью нашу честную
     Злой опричник царский Кирибеевич;
     А такой обиды не стерпеть душе
     Да не вынести сердцу молодецкому.
     Уж как завтра будет кулачный бой
     На Москва-реке при самом царе,
     И я выйду тогда на опричника,
     Буду насмерть биться, до последних сил;
     А побьёт он меня - выходите вы
     За святую правду-матушку.
     Не сробейте, братцы любезные!
     Вы моложе меня, свежЕй силою,
     На вас меньше грехов накопилося,
     Так авось вас господь помилует!"
     И в ответ ему братья молвили:
     "Куда ветер дует в поднЕбесьи,
     Туда мчатся и тучки послушные,
     Когда сизый орёл зовёт голосом
     На кровавую долину побоища,
     Зовёт пир пировать, мертвецов убирать,
     К нему малые орлята слетаются:
     Ты наш старший брат, нам второй отец;
     Делай сам, как знаешь, как ведаешь,
     А уж мы тебя, рОдного, не выдадим".
     * * *
     Ай, ребята, пойте - только гусли стройте!
     Ай, ребята, пейте - дело разумейте!
     Уж потешьте вы доброго боярина
     И боярыню его белолицую!