Михаил Юрьевич Лермонтов
"Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова"

     Ох ты гой еси, царь Иван Васильевич!
     Про тебя Нашу песню сложили мы,
     Про твово любимого опричника
     Да про смелого купца, про Калашникова;
     Мы сложили её на старинный лад,
     Мы певали её под гуслярский звон
     И причитывали да присказывали.
     Православный народ ею тешился,
     А боярин Матвей Ромодановский
     Нам чарку поднёс мёду пенного,
     А боярыня его белолицая
     Поднесла нам на блюде серебряном
     Полотенце новое, шёлком шитое.
     Угощали нас три дни. три ночи
     И всё слушали не наслушались.

     I

     Не сияет на небе солнце красное,
     Не любуются им тучки синие:
     То за трапезой сидит во златом венце,
     Сидит грозный царь Иван Васильевич.
     Позади его стоят стольники,
     Супротив его всё бояре да князья,
     И пирует царь во славу божию,
     В удовольствие своё и веселие.
     Улыбаясь, царь повелел тогда
     Вина сладкого заморского
     Нацедить в свой золочёный ковш
     И поднесть его опричникам.
     - И все пили, царя славили.
     Лишь один из них, из опричников,
     Удалой боец, буйный молодец,
     в золотом ковше не мочил усов;
     Опустил он в землю очи тёмные,
     Опустил головушку на широку грудь
     А в груди его была дума крепкая.
     Вот нахмурил царь брови чёрные
     И навёл на него очи зоркие,
     Словно ястреб взглянул с высоты небес
     На младого голубя сизокрылого,
     Да не поднял глаз молодой боец.
     Вот об землю царь стукнул палкою,
     и дубовый пол на полчетверти
     Он железным пробил оконечником
     Да не вздрогнул и тут молодой боец.
     Вот промолвил царь слово грозное
     И очнулся тогда добрый молодец.
     "Гей ты, верный наш слуга, Кирибеевич,
     Аль ты думу затаил нечестивую?
     Али славе нашей завидуешь?
     Али служба тебе честная прискучила?
     когда входит месяц - звёзды радуются,
     что светлей им гулять по поднЕбесью;
     А которая в тучу прячется,
     Та стремглав на на землю падает...
     Неприлично же тебе, Кирибеевич,
     Царской радостью гнушатися;
     А из роду ты ведь Скуратовых,
     И семьёю ты вскормлен Малютиной!.."
     Отвечает так Кирибеевич,
     Царю грозному в пояс кланяясь:
     "Государь ты наш, Иван Васильевич!
     Не кори ты раба недостойного:
     сердца жаркого не залить вином,
     Думу чёрную - не запотчевать!
     А прогневал тебя - воля царская;
     Прикажи казнить, рубить голову,
     Тяготит она плечи богатырские,
     И сама к сырой земле она клонится".
     И сказал ему Царь Иван Васильевич:
     "Да об чём тебе, молодцу, кручиниться?
     Не истёрся ли твой парчёвый кафтан?
     Не измялась ли шапка соболиная?
     Не казна ли у тебя поистратилась?
     Иль зазубрилась сабля закалённая?
     Или конь захромал, худо кованный?
     Или с ног тебя сбил на кулачном бою,
     На Москве-реке, сын купеческий?"
     Отвечает так Кирибеевич,
     Покачав головою кудрявою:
     "Не родилась та рука заколдованная
     Ни в боярском роду, ни в купеческом;
     Аргамак мой степной ходит весело;
     Как стекло горит сабля вострая;
     А на праздничный день твоею милостью
     Мы не хуже другого нарядимся.
     Как я сяду поеду на лихом коне
     За Моску-реку покатитися,
     Кушачком подтянуся шёлковым,
     Заломлю на бочок шапку бархатную,
     Чёрным соболем отороченную,
     У ворот стоят у тесовыих
     Красны девушки да молодушки
     И любуются, глядя, перешёптываясь;
     Лишь одна не глядит, не любуется,
     Полосатой фатой закрывается...
     На святой Руси, нашей матушке,
     Не найти, не сыскать такой красавицы:
     Ходит плавно - будто лебёдушка;
     Смотрит сладко - как голубушка;
     Молвит слово - соловей поёт;
     Горят щеки её румяные,
     Как заря на небе божием;
     Косы русые, золотистые,
     В ленты яркие заплетённые,
     По плечам бегут, извиваются.
     во семье родилась она купеческой,
     Прозывается Алёной Дмитревной.
     Как увижу её, я сам не свой,
     Опускаются руки сильные,
     Помрачаются очи буйные;
     Скучно, грустно мне, православный царь,
     Одному по свету маяться
     Опостыли мне кони легкие,
     Опостыли наряды парчовые,
     И не надо мне золотой казны:
     С кем казною своей поделюсь теперь?
     Перед кем покажу удальство своё?
     Перед кем я нарядом похвастаюсь?
     Отпусти меня в степи приволжские,
     На житьё на вольное, на казацкое,
     Уж сложу я там буйную головушку
     И сложу на копьё бусурманское;
     И разделят по себе злы татаровья
     Коня доброго саблю острую
     И седельце бранное черкасское.
     Мои очи слёзные коршун выклюет,
     Мои кости сирые дождик вымоет,
     И без похорон горемычный прах
     На четыре стороны развеется!.."
     И сказал, смеясь, Иван Васильевич:
     "Ну, мой верный слуга! я твоей беде,
     Твоему горю пособить постараюся.
     Вот возьми перстенёк ты мой яхонтовый
     Да возьми ожерелье жемчужное.
     Прежде свахе смышлёной покланяйся
     И пошли дары драгоценные
     Ты своей Алёне Дмитревне:
     Как полюбишься - празднуй свадебку,
     Не полюбишься - не прогневайся".
     Ох ты гой еси, царь Иван Васильевич!
     Обманул тебя твой лукавый раб,
     Не сказал тебе правды истинной,
     Не поведал тебе, что красавица
     В церкви божией перевенчана,
     Перевенчана с молодым купцом
     По закону нашему христианскому.
     * * *
     Ай, ребята, пойте - только гусли стройте!
     Ай, ребята, пейте - дело разумейте!
     Уж потешьте вы доброго боярина
     И боярыню его белолицую!